Шмаин Илия Хананович, протоиерей

Родился в 1930 году в Одессе в семье кинорежиссёра и преподавательницы. В школе учился в Москве. В последнем классе школы стал участником подпольного политического кружка, члены которого занимались и духовно-религиозными поисками. Здесь Илья Шмаин познакомился со своей будущей женой – Марией Житомирской. Будучи студентом мехмата МГУ, он был арестован и находился в заключении до 1954 года, позже был реабилитирован. По окончании мехмата работал в академических институтах как специалист в области математической логики и языков программирования.

В 1963 году Илья принял крещение и с тех пор "стремительно воцерковлялся сам и воцерковил множество людей: с 1965 года крестники появлялись у него еженедельно", рассказывает Анна Шмаина. Духовником Ильи был о. Владимир Смирнов, клирик храма св. пророка Илии ("Обыденного"); большое влияние на Илью оказал также о. Николай Ведерников, у которого он служил псаломщиком в подмосковном храме.

С 1970 года тайно вёл богословский семинар на дому, был участником тайных встреч с приезжавшим в Москву митрополитом Антонием (Блумом) и распространял его проповеди. Вокруг него постоянно была группа молодых людей, многие из которых впоследствии стали священниками.

В 1975 году, после безуспешных попыток принять священство ("для еврея с высшим образованием это было тогда практически невозможно", поясняет Анна Шмаина), Илья с семьёй эмигрировал в Израиль.

В 1980 году в Париже он был рукоположен в священный сан архиепископом Георгием (Тарасовым) и стал священником Западноевропейской Русской архиепископии юрисдикции Константинопольского патриархата.

Живя в Израиле, о. Илия стал первым и единственным в истории этой страны православным женатым священником – членом Святогробского братства: в ночь на воскресенье он служил литургию на Гробе Господнем. В будни, тоже по ночам, о. Илия тайно служил в одной из православных церквей старого Иерусалима для небольшой общины евреев-христиан – выходцев из России, а днем продолжал научную работу в качестве программиста.

В 1983 году семья переехала во Францию, где о. Илия сначала служил в храме Всемилостивого Спаса в Аньере под Парижем, а затем, с 1990 по 1997 год, - в Успенском храме на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Уже с начала 1990-х о. Илия предпринимал неоднократные попытки вернуться в Россию, куда его семья переехала в 1993 году, но только в 1997 удалось добиться соглашения между Западно-европейской архиепископией и Московским патриархатом о переходе о. Илии под юрисдикцию последнего.

В 1997 году Патриарх Алексий II благословил о. Илию служить в храме Петра и Павла у Яузских ворот, куда к нему приходило множество людей.

В 2001 году о. Илия смертельно заболел, но продолжал служить до последних дней. Как вспоминает его дочь, последнее общественное богослужение он совершил за два месяца до кончины – это была панихида по узникам лагерей у Соловецкого камня на Лубянке.

О. Илия занимался и богословскими исследованиями – осталась неоконченной его книга "Толкование псалмов".

Скончался 13 января 2005 года после тяжёлой болезни.

Отпевание протоиерея Илии Шмаина 15 января совершил настоятель храма Петра и Павла у Яузских ворот, представитель Сербского патриархата в Москве (сейчас здесь расположено подворье Сербской Православной Церкви) архимандрит Антоний (Пантелич) в сослужении с благочинным Покровского округа протоиереем Геннадием Нефедовым, клириком храма протоиереем Константином Харитошкиным и ещё десятью священниками. В тот же день о. Илия был погребен на кладбище при музее-усадьбе "Поленово", что близ Тарусы.

Использованные материалы


Страница сайта Русское Православие:
http://www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?4_6555
Статья биобиблиографического справочника Религиозная деятельность русского зарубежья:
http://zarubezhje.narod.ru/tya/sh_026.htm
http://krotov.info/spravki/persons/20person/shmain.html

http://drevo-info.ru/articles/4811.html

О вятском периоде

В 1946 -м ему было 16 лет, он учился в 9-м классе одной из московских школ и посещал вместе с друзьями-одноклассниками кружок Кузьмы - такое прозвище было у Анатолия Ивановича Бахтерева (1928 - 1968). Он был душой и лидером молодежной компании.
Органы госбезопасности давно «пасли» эту молодежную группу с помощью внедренного в нее осведомителя Карелина. «Запутавшаяся темная личность; сын репрессированных в 37-м году энкэвэдэшников; оборотень, провокатор, секретный сотрудник ГБ (сексот с робких 12 лет); осведомитель с блестящей фотографической памятью», - пишет Евгений Федоров, друг Ильи Шмаина, в книге «Пока свободою горим».
- Нас посадили в 48-м году, мне было 18, и я учился в экстернате, на механико-математическом факультете МГУ, - рассказывает отец Илия. - Девять месяцев мы были под следствием.
Причем на допросах следователь, который был заочником института марксизма-ленинизма, часто пользовался толковыми разъяснениями своего подследственного – ведь Илья Шмаин и Маркса изучал, и всего Ленина прочитал. Следователь только недоумевал: эх, мол, какая голова пропадает…
А потом Особым совещанием мы были приговорены к разным срокам. Кузьму взяли из армии, он был обвинен особенно сурово - как лидер, «как главарь антисоветской организации» - к 10 годам ИТЛ. А мне, Жене Федорову и Виктору Красину дали по 8 лет лагерей.
Феликс Карелин сначала всех выдал, а потом предупредил Кузьму о предстоящем аресте. И сам был арестован в конце января 1949 года, проходил по делу Кузьмы, приговорен ОСО (за двурушничество и измену армии чекистов) к 8 годам ИТЛ (за убийство в лагере имел дополнительный срок). После освобождения был близок к некоторым московским церковным кругам. Всю жизнь до самой смерти делал попытки восстановить отношения с Кузьмой и его товарищами, но безуспешно…

А что же было с юношей Ильей Шмаиным дальше?
Ну как тут не привести «романтическую» историю поездки Марии Валентиновны Житомирской в лагерь к будущему мужу!
- Мне было 14 лет, когда мы познакомились. И у нас была любовь, абсолютно платоническая. А когда ребят посадили, мне было 15… Весной 53-го, после смерти Сталина, когда стало возможно, я поехала к Илюше на свидание - в Вятлаг: Кайский район под Вяткой мы все знали – там Герцен жил в ссылке. А еще по известной детской книжке «Железный Феликс» - о Дзержинском, как он, бедняга, отбывал там ссылку. И приводилась поговорка: «Кто в Кае не бывал, тот горя не видал».
Будущий отец Илия работал там на лесоповале…
Ехала я в зону ночью на паровозе, с гитарой под мышкой, потому что Илья умолял привезти какой-нибудь инструмент, хотел учиться музыке. А в другой руке был чемодан с колбасами и ананасом - о нем особый рассказ.
И прошел слух, что едет артистка давать концерты. Меня так галантно везли! Похожа ли я была на артистку? Толстая коса, скромное пальто… Высадили меня в глухую ночь. Страшный мужик уголовного вида с тачкой вышел из тьмы навстречу. Оказывается, его послали меня встречать. Илюша уже знал, что я еду и ждал меня. И всему ОЛПу не терпелось взглянуть, что за невеста едет в такую глухомань? Тут жены отказываются от своих мужей-арестантов, и вдруг - какая-то невеста…
- Вы идите налегке, а я отвезу чемодан, - сказал мужик. На дрожащих ногах я последовала за ним. Ночь, ничего не видно, все спят. Наконец добрались до мрачного здания...
Утром увидела над воротами зоны витиеватый полукруг, и на нем красивыми буквами было написано: «Добро пожаловать!» Через проволочное ограждение видна аккуратно выложенная дорожка, посыпанная песком. И прикреплена табличка с надписью: «Хорошо организованный быт повышает производительность труда!»
Мы не виделись с Ильей четыре года. Дали мне свидание на два часа, а общались мы - сутки. Надзиратели нас просто не трогали. Отвели в комнату рядом с вахтой, где висел густой мат-перемат, заключенные входили-выходили, их обыскивали, пропускали. А мы тихо сидели вдвоем и разговаривали.
- А что было с ананасом? - напомнила я Марии Валентиновне.
- Когда я купила в гастрономе на Смоленской площади в Москве ананас - тогда это была очень дорогая редкость, - мне все говорили: «Ты сумасшедшая! Зачем в лагерь везти ананас?!». А Илья рассказал, что взял этот экзотический фрукт, который многие впервые видели, на работу. И староста барака разделил на 30 ломтиков - на всех. И они были очень взволнованы…
Поведал мне Илья и о том, как на лесоповале стал невольным свидетелем драматического случая: один зэк, воровато озираясь, не видит ли кто, вдруг отрубил себе палец топором… Чтобы несколько дней не ходить на опостылевшую работу. В Илье, в глубине души еще верившем тогда в коммунизм, будто что-то оборвалось: он понял, что никакого светлого будущего не предвидится, если человека доводят до такого безумного поступка…

И вот еще эпизод, рассказанный матушкой Марией: однажды заключенный Илья Шмаин решил обратиться к начальнику лагеря с просьбой, нельзя ли ему сфотографироваться. Для невесты.
- Для невесты? В таком бритом виде? Нет, не пойдет! – начальник хотя и был жестоким, чуть ли не звероподобным, но в нем вдруг проклюнулась добродетель. И он велел Шмаину два месяца не брить голову – вопреки лагерным законам. Когда густая шевелюра украсила Илью, заключенные собрали – с миру по нитке – кто пиджак, кто рубашку, кто галстук. Фотопортрет получился впечатляющий. Мама невесты – она, конечно, переживала, что у дочери серьезный роман …с зэком – сказала:
- По крайней мере, здесь он похож на скрипача из провинциального оркестра…
Рассказывает отец Илия:
- После смерти Сталина наши родители подали кассационную жалобу. Нас вызвали на переследствие и в 54-м году реабилитировали. Мы вернулись в Москву. Но нам всем было очень трудно входить в новую жизнь. Я учился на заочном отделении механико- математического факультета МГУ, куда меня с трудом (сидел!), наконец, зачислиили и работал на арматурно-ламповом заводе. И если бы не Маша - а я уже был женат - наверное, бросил бы университет. (Он дожил до их золотой свадьбы 24 декабря 2004 года. И первый поздравительный звонок рано утром был из любимой Тарусы – Т.М.).
Университет Илья окончил в 1961 году. В это время он уже работал во Всесоюзном институте научно-технической информации (ВИНИТИ) как специалист по математической логике и формальной лингвистике, а позднее – в области разработки языков программирования.
Отец Илия:
- Между тем продолжалась и духовная работа. О религии я думал и в лагере. А после него было ощущение, что заключение принесло мне большую пользу, как это ни странно звучит… Ведь раньше я был просто интеллигентный даже не юноша, а подросток. Еще не сформировался. А теперь почувствовал, что смогу заговорить с любым человеком на улице, в трамвае, где угодно. И мы поймем друг друга, будем беседовать, как близкие люди. То есть у меня изменилось отношение к людям, и они мне становились все ближе и роднее.
Евангелие я прочитал еще до ареста, но по-настоящему осмыслил значительно позже. Почва была в основном подготовлена. Прошло еще несколько лет, и в 63-м году, после рождения второй дочери Татьяны, я крестился в церкви Иоанна Воина на Якиманке. И крестили меня в Великий Четверг, накануне Пасхи. Понятия о Великом Четверге у меня еще не было, но мне хотелось на Пасху уже стать членом Церкви. Это крещение произвело на меня очень сильное впечатление, и постепенно я стал входить в церковную жизнь, петь в церковном хоре, потом читать псалмы.

«2 октября 2004 года исполнилось 50 лет со дня освобождения отца Илии из Вятлага. Это звучало, как, например, «годовщина освобождения Севастополя» или еще какого-нибудь города-героя… Незадолго до этой даты батюшка получил «компенсацию»: за 70 месяцев неволи и рабства по 2р. 50 коп. за рабочий день (по расценкам того времени) получилось - чуть больше 4 тысяч сегодняшними…
Прости нам, Господи, ибо не ведаем, что творим…»

http://www.za-za.net/index.php?menu=authors&&country=rus&&author=melnikova_tatjana&&werk=001