Канонизация: Споры не должны приводить к расколам

За последнее десятилетие Русская Церковь канонизировала в несколько десятков раз больше святых, чем за три предыдущих столетия. Многие из этих канонизаций вызвали недоумение, а то и бурные споры в среде верующих. «Споров не нужно бояться» — считает член Синодальной комиссии по канонизации святых, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, кандидат философских наук и магистр богословия протоиерей Георгий МИТРОФАНОВ.



Можно ли сомневаться в святости?

— Некоторые канонизации, которые совершились в последние 10-15 лет, вызывали бурные споры: царская семья, Матрона Московская, митр. Иосиф Петровых. Это связано с нашим сложным временем или и в древней Церкви такое бывало?

— Споры как до канонизации святого, так и после нас не должны смущать, это естественное явление; главное, чтобы эти споры не приводили к расколам и вражде. В древней Церкви не существовало такой отработанной процедуры прославления, как сегодня. Почитание носило более харизматический, я бы сказал, стихийный характер, так были канонизированы практически все древние христианские мученики, но споры были и тогда, вспомнить хотя бы донатистский раскол, вспыхнувший по окончании последней волны гонений на христиан: тогда не могли договориться не только о давно умерших подвижниках, но и о выживших современниках — кого из них считать исповедником или мучеником, а кого нет.

Может ли Церковь принять неверное решение относительно чьей-либо канонизации? Да, может. Подчас Соборы, которые созывались по критериям Соборов Вселенских, принимали догматически ложные решения, и только впоследствии их объявляли еретическими (например, знаменитый Эфесский (монофизитский) собор 449 года, названный потомками «разбойничьим». Его решения были пересмотрены на Халкидонском соборе в 451 году). Тем более нас не должно смущать то, что и при канонизации святых могут допускаться определенного рода ошибки. В Католической Церкви есть даже процедура деканонизации. У нас такой практики нет, хотя что-то подобное и произошло в свое время с Анной Кашинской (ее деканонизовали, а потом опять канонизовали). Но, безусловно, надо иметь в виду, что кто-то в наших святцах, как это выяснится на Страшном суде, святым не является. И наоборот, может так случиться, что те, кто при жизни друг друга не то что за святого, за христианина-то не считали, окажутся вместе канонизованы.

Канонизация нужна не святым, которые и так святы, а нам, членам земной Церкви. Канонизацией Церковь указывает нам пример достойной христианской жизни, подтверждает для нас факт святости того или иного подвижника.

Заметьте, Церковь никогда не претендовала на то, чтобы канонизовать «всех святых»; имена многих святых просто неизвестны. В то же время число праведников, канонизированных Церковью, очень велико, так что не все христиане могут в одинаковой степени его вместить. Я вот не могу вместить почитание Матроны Московской. Но у меня нет сомнений в святости последнего царя, Николая II. Оценивая критически его деятельность как императора, я, будучи отцом двоих детей (а он был отцом пятерых!), не могу представить себе, как он мог сохранять такое твердое и одновременно незлобивое состояние души в заключении, когда стало ясно, что все они погибнут. Его поведение в этот момент, эта сторона его личности вызывает мое глубочайшее почитание.

Царскую семью мы прославили именно как страстотерпцев: основанием для этой канонизации стала безвинная смерть, принятая Николаем II с христианским смирением, а не политическая деятельность, которая была довольно противоречива. К слову, и это осторожное решение многих не устроило, потому что кто-то не хотел этой канонизации вовсе, а кто-то требовал канонизации государя как великомученика, «ритуально от жидов умученного».

«Адвокаты дьявола»

— Можно ли быть чадом Церкви, но при этом не почитать некоторых ее святых? Например, принципиально быть не согласным с канонизацией, которая уже произошла?

— Сомневающихся чад Церкви никто не заставляет заказывать молебны неблизким им святым.

— Но ведь если я прихожу в храм и на утрене слушаю канон, я же не могу выйти из храма: «Знаете, сегодня читают канон, с которым я внутренне не согласен, я не могу молиться».

— Я думаю, что прежде всего в этот момент нужно помнить, что главным каноном у нас является канон Евхаристический. И если Евхаристический канон вас не смущает, нужно пребывать в этой Церкви, учитывая, что большая часть канонов и тропарей, которые в церкви поют за богослужением, посвящена тем святым, о жизни которых вы вообще ничего не знаете.

Безусловно, и у меня есть и более почитаемые, более мне созвучные святые, и есть менее понятные. Канонизация святого побуждает всех нас еще раз пристальнее вглядеться как в жизнь святого, которого прославили, так и в свою собственную. Она побуждает не к тому, чтобы иметь у себя перечень святых, к которым, как к врачам-специалистам в поликлинике, можно обращаться по разным поводам, а к внутреннему развитию.

— Каковы сегодня критерии для канонизации?

— Перед канонизацией 2000 года были предложены следующие критерии: догматический — верность православной истине; нравственный — праведная, благочестивая жизнь; сакральный — чудотворения. Нетление мощей никогда не являлось необходимым условием для прославления. Большое значение имеет народное почитание. Наличие или отсутствие мощей не имеет никакого значения, точно так же как их тление или нетление. Особое внимание уделяется выяснению обстоятельств жизни человека, а не только смерти. При этом праведность жизни не означает безгрешности, у каждого святого могли быть свои падения, покаяние и победы.

— У католиков есть процедура сбора «негатива», который может воспрепятствовать канонизации на кандидата для причисления к лику святых. В Православной Церкви есть какие-то аналоги?

— У нас обычно кто-то из членов комиссии представляет материал с позиции положительной, а кто-то, вступая с ним в дискуссию, предлагает контраргументы, но должности «адвоката дьявола» у нас нет. Это неофициальное распределение ролей, просто есть более жесткий и менее жесткий подход к данной проблематике.

Народ и святые

— Одним из критериев для канонизации является народное почитание. Большинство канонизированных святых в наши дни — новомученики. С одной стороны, они прославлены Церковью, им составляются службы, про них пишут книжки, но общенародного почитания новомучеников пока не сложилось. В Москве есть Бутовский полигон, но туда мало кто ездит, кроме совсем небольшого церковного актива. Даже постоянные прихожане большинства московских храмов чаще всего на Бутовском полигоне ни разу в жизни не бывали.

— Конечно, одним из главных оснований для причисления того или иного умершего христианина к лику святых является наличие народного почитания его как подвижника. Но то, что пережила наша страна в ХХ веке, требует безусловной корректировки этого правила: не просто народное почитание, а церковно-народное, ибо мы должны констатировать, что основная часть нашего народа невоцерковлена, и, даже если многие из наших современников и крещены, они, как правило, не являются людьми церковными и почитать могут подчас самых странных личностей: от экстрасенсов и колдунов до сомнительных государственных деятелей вроде Ивана Грозного. Именно поэтому, оказавшись перед необходимостью готовить канонизацию новомучеников, наша Синодальная комиссия приняла решение в этом конкретном случае не рассматривать народное почитание как важнейший критерий. Впрочем, исторически канонизация мученика и не требует наличия широкого народного почитания или даже чудотворения — достаточно установления факта мученической смерти за Христа и наличия праведной жизни у этого человека.

Но и с церковно-народным почитанием у нас не все просто, точнее с церковными людьми. В советское время к вере многие приходили, сформировавшись уже в условиях тотального давления на сознание богоборческого государства. А уровень воцерковленности тех немногих, кто оставался верен Церкви, был очень различен. Но даже среди воцерковленных людей сведения о христианах, которые жили совсем недавно и приняли мученическую смерть, практически отсутствовали. Мы хорошо знаем по опыту, в том числе и нецерковных семей, что взрослые старались не обременять сознание своих детей памятью о тех родственниках, которые подвергались гонениям, репрессиям, у которых было «неправильное» происхождение, и уж тем более если речь шла о репрессированных священнослужителях. Канонизация новомучеников происходила по инициативе местных архиереев, которые обладали информацией о новомучениках в своих епархиях. Наиболее целесообразной нами была признана схема, когда мы сначала канонизировали мученика как местночтимого святого (в рамках одной епархии) — для этого было достаточно благословения патриарха, а уже после происходила общецерковная канонизация, святой становился членом Собора общецерковно почитаемых святых. Канонизацией новомучеников Церковь стремилась привнести в церковно-историческое сознание сведения о мученическом подвиге христиан в богоборческое время, в богоборческом государстве. Мы старались составлять обстоятельные, документально подтвержденные жития. Многие из них не обладают агиографическими или литературными достоинствами, а скорее напоминают биографические справки, подкрепленные архивными документами. Но так было и во времена первых гонений на христиан, когда жития мучеников были кратки, как протоколы, но и не имели недостоверных, полуфантастических подробностей.

— Почему привнести память о новомучениках в народное сознание пока не удалось?

— Многим нашим современным православным христианам, пришедшим в Церковь из советской действительности и привнесшим в церковную жизнь привычный советский конформизм, который они в церковном варианте называют смирением и послушанием, привнесшим обезличенность советским коллективизмом, который у них называться соборностью, — вот этим людям новомученики, действительно, чужды. Мученики, жившие в условиях колоссальной несвободы, в которых тогда находилась наша страна, утверждали принципы свободы. Они рассматривали Церковь не как систему, основанную на административном иерархическом управлении, а прежде всего как союз свободных, объединенных любовью ко Христу людей. Новомученики предполагают преодоление самого себя, поднятие над самим собой, отвержение самого себя — и, самое главное, умение брать на себя ответственность в жизни при разных обстоятельствах. Поэтому эта духовная отчужденность опыта новомучеников, опыта жизни большинства наших современных православных христиан не востребована. Подобного рода праведники не всем нужны. Они являются живым вызовом во многом еще советскому, лишь в атрибутивном отношении оправославившемуся менталитету. Из-за того, что среди наших, я бы сказал, не воцерковленных, а оцерковленных и околоцерковных современных православных христиан людей подлинно церковных не так уж много, мученики оказываются непонимаемыми. Люди, которые бросали вызов советской системе, люди, которые жили в этом царстве земного Левиафана, ощущая себя в Царстве Небесном, в Царстве Христовом, оказываются какими-то возмутителями того душевного спокойствия, а на самом деле душевной спячки, которую хотят сохранить многие новообращенные, то ли оцерковленные, то ли прицерковленные современные христиане.

У нас больше почитаются святые, к которым можно обращаться в насущных ситуациях: попросить здоровья, благосостояния, устроения семейной жизни. А новомученики, как правило, ассоциируются со скорбью, страданиями, от которых и так все устали. Эти святые не вызывают особого энтузиазма у людей, желающих в Церкви найти успокоение для своих мыслей, для своей совести, своей души.

Канонизация покаявшегося предателя

— Каким образом можно отделить тех людей, которые в эпоху советских гонений пострадали за собственные политические взгляды, от тех, кто пострадал за Церковь? Ведь все священномученики проходили по политическим статьям, но среди них были и те, кто публично заявлял о себе как о противнике советской власти и подвергался гонениям вследствие этого.

— По политическим статьям проходили не все, но очень многие. Здесь главным оказывается критерий нравственный. Ведь можно предать Христа, и не хуля Его Имя непосредственно... Да следователи почти никогда этого и не требовали. Христа можно было предать, предав своего ближнего, — это и есть тот самый религиозный критерий. Власти старались максимально сломить человека, заставив его давать под жесточайшими пытками показания на других людей. Он должен был признать подчас совершенно фантасмагорические обвинения, назвать людей, которые также оказывались «виновными» вместе с ним в том, в чем его обвиняло государство. Если человек выдержал пытки и не оболгал ни себя, ни своих ближних — то это, конечно, «смерть за други своя» и одновременно, безусловно, смерть за Христа.

Кроме того, я думаю, что в каких-то случаях объявление себя противником советской власти могло иметь чисто религиозную мотивацию. Если речь идет о людях, верующих во Христа, если речь идет о священнослужителях или активных мирянах, мы понимаем, что какие бы обвинения ни возводили на них, эти обвинения все равно были связаны с их церковной деятельностью.

— А почему такие критерии, как показания на другого человека, столь важны, ведь человек может сломаться, дать показания, а потом раскаяться и принять смерть, что могло быть таким же свидетельством стойкости.

— Ну что ж, в таких случаях этих людей нужно оставлять на произволение Божие, потому что мы здесь уже не в силах разобраться. Да, гонителем христиан когда-то был апостол Павел, и он одобрял убиение христиан. Господь его потом прославил, как мы знаем. Но что касается нашей деятельности по прославлению новомучеников, в Комиссии все-таки решили, что последующее покаяние человека еще не означает необходимости его канонизации. Впрочем, мы канонизируем тех, кто побывал в обновленчестве, но, покаявшись, вернулся в Православную Церковь и погиб, не обременив свою совесть предательством других людей или сотрудничеством с богоборческими властями. Но покаяние в грехах, связанных с доносительством на этого человека, которое тем более привело к репрессиям этого человека, это препятствие для канонизации, потому что не может служить примером для христианина.

Святые сергианцы и антисергианцы


— Сейчас канонизированы новомученики, как признававшие, так и не признававшие митрополита Сергия (Страгородского). Учитывается при канонизации «юрисдикционный» критерий?

— Мы очень четко определили круг людей, которые не могут быть канонизованы в силу их юрисдикционной принадлежности. Это люди, скончавшиеся в обновленчестве, в григорианском расколе и в некоторых других расколах, которые были на Украине. Что касается так называемой правой оппозиции митрополиту Сергию, то мы сознательно избегали слова «раскольники». Они для нас не раскольники. Схематично не поминавших митрополита Сергия иерархов можно разделить на три категории. Первая — те, кто, подобно митрополиту Агафангелу (Преображенскому), признавая формальное руководство митрополита Сергия, оставляли за собою право не исполнять те его приказания, которые противоречили совести. Второе направление, которое было доминирующим, связано с позицией митрополита Кирилла (Смирнова), который считал митрополита Сергия узурпатором церковной власти, безосновательно поставившего себя в качестве предстоятеля, создавшего без всяких на то оснований Синод и взявшего на себя право подвергать прещению несогласных с ним архиереев. При этом митрополит Кирилл разрывал с ним как каноническое, так и евхаристическое общение, подчеркивая, что у него нет другого пути указать митрополиту Сергию на его неправоту. Но митрополит Кирилл никогда не ставил под вопрос ни благодатность таинств, совершаемых митрополитом Сергием, ни благодатность его духовенства. Кроме того, он никогда не ставил под сомнение богословские взгляды будущего патриарха, не считал его еретиком и благословлял своих духовных чад, пребывающих, скажем, в городах и весях, где не было «непоминающих» храмов, окормляться в «сергианских» храмах. Митрополит Кирилл подчеркивал, что и сам готов принять последнее разрешение от сергианского священника, если рядом не окажется другого. Вот это была самая взвешенная и четкая позиция, на мой взгляд. Третье течение в церковной оппозиции ассоциируется с митрополитом Ленинградским Иосифом (Петровых). Оно состояло из людей, которые считали, что уже своею деятельностью митрополит Сергий проявил себя как еретик и выступает как разрушитель церковного вероучения. Последователи митрополита Иосифа делали вывод о том, что духовенство митрополита Сергия безблагодатно, с чем, конечно, нельзя согласиться. При этом надо отметить, что митрополит Сергий, будучи всего лишь одним из архиереев Русской Православной Церкви, налагал церковное прещение на несогласных с ним архиереев, в том числе и на патриарших местоблюстителей, чего не делали его оппоненты. Более того, сторонников митрополита Иосифа он даже запрещал отпевать. Конечно, эти действия не могут быть признаны каноничными.

Все эти три категории имеют прославленных Русской Церковью новомучеников. Когда мы проводили канонизацию «непоминающих», в том числе тех, которые находились под прещением митрополита Сергия, мы эти прещения с них не снимали, потому что они были вменены «яко не бывшие», потому что митрополит Сергий не имел канонических прав накладывать какие-либо прещения. Прославлены и некоторые сторонники митрополита Иосифа Петровых, то есть люди, занимавшие позицию, тождественную его позиции, — это, например, епископы Виктор (Островин), Серафим (Звездинский). Что касается ленинградских иосифлян, прославлен протоиерей Викторин Добронравов, один из главных идеологов данного движения. Сейчас подготовлены материалы на канонизацию епископа Сергия (Дружинина).

— Если сотрудничество со следствием в тюрьме, лагере оказывается непреодолимым препятствием для канонизации святого, то в сергианской иерархии практически все, пусть и невольно, сотрудничали с богоборческим режимом. И это не рассматривается как препятствие для канонизации?

— В таком случае надо определить, что входит в понятие сотрудничества: в условиях тоталитарного государства невозможно было избежать пересечений и контактов со советскими спецслужбами. Вот почему чрезвычайно важно установить, что происходило в контексте этих контактов, установить, например, давал ли человек информацию, касавшуюся других иерархов, какого рода была эта информация и т. д. Поэтому содержание тех же самых показаний на следствии, а уж тем более агентурных донесений представляется очень важным. Но то, подчинялся ли священник митрополиту Сергию или нет, само по себе не является ни препятствием, ни поводом для канонизации.

Для канонизации важнее всего личность конкретного христианина. Если мы возьмем таких двух известных сергиан, как митрополит Тверской Серафим (Александров), погибший в 1937 году, но с начала 1920-х годов как секретный агент сотрудничавший с советскими спецслужбами, и, скажем, митрополит Одесский Анатолий (Гресюк), который пережил все пытки, не осквернив себя отступничеством, сотрудничеством, наговором, то, конечно, мы увидим, что перед нами люди совершенно разного качества! И то, что оба они подчинялись митрополиту Сергию, никак не повлияло на решение комиссии о прославлении священномученика Анатолия (Гресюка) и не нашедшей причин для канонизации митрополита Серафима (Александрова).

— Следственные дела новомучеников хранятся в архивах КГБ. Правда ли, что эти архивы, которые когда-то были открыли для Церкви, сейчас опять недоступны для церковных историков?

— Доступ к материалам 1930-х годов затруднен, а материалы последующих годов, прежде всего 1950-х и 1960-х, действительно закрыты. Очень трудно получить полное следственное дело, потому что выдают его подчас только родственникам, а дела оперативной разработки (которые заводятся на преступника до его поимки) не выдаются вообще. Это, конечно, представляет большую сложность для нашей работы. Удалось скопировать все дела, связанные с гонениями на Церковь в Московской епархии, но это единственный прецедент, когда на уровне регионального архива возможно получить полную информацию. Но в целом по стране у нас сейчас говорят: «Нужно усиливать секретность». Я уж не знаю, что хотят скрыть органы: или то, что они такие могучие, или то, что они такие бессильные. Но при этом от нас скрывают нашу недавнюю историю, без знания которой мы будем пребывать страной нераскаянных каинов. ФСБ, конечно вправе ничего не объяснять и объяснениями себя особенно не затрудняет. Разговоры о том, что, дескать, у тех, кто осуществлял работу в советских спецслужбах, сейчас остались родственники и тиражирование информации об их преступлениях будет на них отражаться, мне кажутся отговоркой.

Беседовал Дмитрий РЕБРОВ

http://www.nsad.ru/index.php?issue=88&section=2&article=1905